Автор В. Речкалов

У каждого своя дата начала этой войны. Дагестанцы считают: с 7 августа, когда банды Басаева вторглись в республику. Москвичи — с 9 сентября, когда взорвали дом в Печатниках. Военные — с 30 сентября: официальный ввод войск в Чечню. У каждого своя дата окончания этой войны. Для погибших она давно кончилась. Живые не пришли с нее до сих пор…
Первую чеченскую кампанию следовало бы называть не войной, а дракой. Отчаянной дракой двух дураков — Ельцина и Дудаева. Русские и чеченцы бились, как в кулачном бою на Масленицу. Лили кровь, но без обид. Всё по-честному. Вы нас бомбами, а мы ваши танки пожжем. Вы нашу спесь сбить пытаетесь, а мы провозглашаем независимую Ичкерию. По обе стороны фронта разговаривали на одном языке и пели одни песни — Высоцкого да адаптированного Шевчука: “Что такое Грозный? Это камни…” Глупая была война, безбашенная. Как те русские танки в январе 1995-го на улицах Грозного. Чеченцы были правы в своей гордости, потому и победили.

Вторая война была грамотная, выверенная. Насколько можно выверить бойню. Броню в город не заводили. Сначала разговаривали, потом стреляли, играли на внутренних чеченских противоречиях. Перевербовали Ямадаевых и Кадыровых. Да и правда была на нашей стороне. Басаев напал первым.

Всего десять лет прошло, а уже и позвонить некому из тех, кто тогда воевал. Разбился Геннадий Трошев, повис между небом и землей Сулим Ямадаев, генерал Шаманов посылает десантников на завод в Подмосковье. Противоречивого советского муфтия, объявлявшего России джихад, а после получившего от той же России Звезду Героя, сменил эффективный менеджер Рамзан. На Кавказе что ни день, то боевые потери, но войной это уже никто не зовет. Война вошла в российский быт. Смерть от пули или осколка считается теперь естественной.

Если бы наша страна умела учиться на собственных ошибках, сколько полезного мы могли бы вынести из этих двух войн. Урок первый и последний: хорошая, грамотная война ничем не лучше войны глупой и неподготовленной. Ввязавшись в первую кампанию, мы получили по зубам и потеряли часть российской земли. Выиграв вторую войну, мы вернули свои территории, но потеряли целое кавказское поколение. Просто потому, что оно десять лет росло под грохот снарядов. Теперь эти юноши дерутся насмерть в Махачкале, взрываются на улицах Грозного, бегают с автоматами по Черемушкам.

И первая, и особенно вторая кампания исковеркала сам дух россиян. Раньше мы думали, что любая война — народная. А теперь оказалось, что война — это просто одна из профессий. Есть токари, шоферы, фрезеровщики. А есть — пулеметчики, механики-водители, снайперы. И за участие в боевых действиях Родина должна им доплачивать за свою вредность.

12 января 1995 года генерал Лев Рохлин, ныне покойный, сказал в Грозном журналисту Александру Сладкову такие слова: “Моя служба в основном прошла в Заполярье. Затем Афганистан, Туркмения, “горячие точки” Закавказья. И это третья моя война. И уже шесть лет, больше, чем в Великую Отечественную, я — воюю. Я, к великому сожалению своему, ни в коем случае не горжусь никакими победами. Ни в коем случае не горжусь тем, что мы в центре Грозного. Ни в коем случае не горжусь тем, что мы выдержали все задачи. А испытываю величайшее чувство неудовлетворенности и досады за то, что творится в России…”

Вы были правы, Лев Яковлевич. Гордиться и сейчас нечем